Прослушивая... насвистывая... напевая популярные и не очень мотивы, мы мало задумываемся, что у них на самом деле был автор, человек, который их придумал, выносил в себе, написал.



Наверное только глухой не слышал "Besame mucho". А многие ли знают, кто ее автор? Признаюсь честно - я не знал. Но узнал...



Она умерла в воскресенье, 23.01.2005, на 84-м году жизни.



Звали ее Консуэло Веласкес, и жила она в Мексике.



Она рассказывала, что начала играть на пианино в возрасте 4 лет. В 1941 году она сочинила романтическую балладу "Besame mucho" ("Целуй меня крепко", которая приобрела всемирную известность, стала международным хитом, и кто ее только не исполнял...



Только по официальным данным тираж этой песни на 120 языках, более чем в 100 странах, составил свыше 100 миллионов экзепляров.



Среди исполнителей песни числятся такие известные люди, как группа The Beatles, оперные певцы Пласидо Доминго и Хосе Каррерас, звезды джаза - Луи Армстронг и Элла Фитджеральд, актер и певец Френк Синатра... Наши тоже многие отметились.



Мелодия дважды звучит в оскароносной картине Владимира Меньшова "Москва слезам не верит".







От себя добавлю... А уж сколько раз ее обстебали, одно только "Бэз сала мучусь..." чего стоит. Но мы знаем, что у нас стебают то, что любят, даже больше чем то, что не любят

... как меня сейчас на дневниках стало мало.



Все просто, мои дорогие - наконец то настали такие времена, когда работы у меня практически по самое немогу...



Буквально не успеваю дойти до одного места работы, как тут же вырисовывается другое

Вчера, поскольку у нас весь вечер не было света, а также потому что меня наконец вчера вслух назвали сволочью, решил подумать о себе, о своих поступках и о прожитой жизни, критически. Собрать так сказать цельную картину и взглянуть на себя со стороны.

Первое, что бросилось в глаза, это то, что я сужу о себе (ну сложилось у меня о себе такое мнение), по несколько... устаревшим данным, многим из которых уже за 10 лет. Что я себя несколько... идеализирую. И где то сужу о себе упрощенно.

Пришел к выводу, что да, действительно, человек я похоже малоэмоциональный и суховатый. Сложно от меня добиться каких-то ярких проявлений радости и других положительных эмоций. Причем как в повседневном общении, так и интимном. Даже в эмоционально насыщенные, ярко окрашенные положительно моменты я остаюсь довольно спокойным внешне и эмоции мои почти никак не проявляются внешне. Я довольно скуп на проявления нежности, как словами так и действиями. Это явление в состоянии породить определенные проблемы в личной жизни. Здесь сложно что-то поменять во мне, поскольку сформировалось это за довольно продолжительный период времени, а возникло еще в подростковом возрасте, когда у меня возник комплекс, поскольку ребенком я испытывал нападки со стороны сверстников, ответить адекватно не мог, считал что являюсь непривлекательным для девушек/девочек и всякие мои эмоциональные проявления будут осмеяны. Мне просто казалось, что если я буду что-то такое говорить или делать, это будет выглядеть глупо.

Следствием из вышеописанного является то, что в общении (причем даже в близком более чем в каждодневном) я руководствуюсь более логикой чем чувствами. И апеллирую к здравому смыслу более чем к "сердцу". Что естественно многим может совершенно не понравится.

Причем этот поведенческий стереотип настолько врос в мое сознание, что "работает" совершенно без контроля со стороны разума. Это - часть моего "я".

Вывод - я сух (по крайней мере внешне), хотя считаю себя романтиком. Считать ли мне себя теперь цыником, прагматиком, просто сухарем... я еще не решил. Возможно, истина где-то посередине.

Вопрос верности. Скажу, что анализируя свой жизненный опыт, я пришел к выводу, что здесь я не идеален. Нет, я не бегаю за каждой юбкой, отнюдь (хотя, может это следствие из того, что описано выше). Но если я свободен, то буду смотреть по сторонам. Единственный момент. Изменять, без веской на то причины я не стану. Вескость же причины определяется мною самостоятельно, поэтому в разное время может меняться.

Я не лжив, хотя, имею такую наклонность - приукрашать. Видимо "из любви к исскуству".

Я довольно разговорчив, и может даже болтлив. Люблю делиться информацией (если она конечно не личного характера). Мой принцип: "Free data flow!"

Я мало соответствую образу идеального мужчины. Хотя слово свое как-правило держу, но часто не укладываюсь в сроки. Не скуп, это факт. Не падок на выпивку. Не курю. Не склонен решать сложные вопросы силовым путем, избегаю конфликтных ситуаций.

Я явно ставлю себе завышенный бал по части внешности. Здесь властвуют мои стереотипы времен конца школы, когда я сам себе казался весьма привлекательным. Думаю сейчас ситуация изменилась. Думаю она и тогда таковой не была, поскольку орд поклонниц вокруг меня не наблюдалось. Даже мелких отрядов. Тем более, что я часто наплевательски отношусь к своему внешнему виду, что замечается быстро и не прощается, естественно.

Я довольно ленив. Есть у меня задатки "диванного философа". И с годами это теряет налет гламурности превращаясь просто в недостаток. Однако тут не все так плачевно, потому как с возрастом наблюдается некий прилив деятельности, многие вещи вызывавшие у меня безразличие или уныние в прошлом становятся привлекательными сейчас. По крайней мере сейчас я уже знаю и умею гораздо больше (имеется ввиду для повседневной жизни), чем в прошлом.

Свои интеллектуальные способности я явно переоцениваю. Хотя, с годами я все чаще стал высказывать заявления, что я чего-то не знаю, в чем-то некомпетентен. Но уж если я считаю, что я знаю и что я прав... В общем, завышаю, определенно. Имею склонность выдавать свое мнение за правильное и частенько сообщаю параметры и данные "по-памяти", которая тоже не идеальна.

Я не мстителен, но по настроению могу. Не злопамятен, но зло помню долго. Временеами глупо принципиален, но иногда могу махнуть рукой на принципы.

Имею привычку затевать скандалы и разборки, когда мне дают для этого повод, задевают. И спорю и выясняю обычно "до победного конца".

Однако, я уважительно отношусь к другим людям (однако, как правило до тех пор, пока они так относятся ко мне). Сам никого не задеваю и не задираю. Стараюсь не оскорблять никого и не задевать ничьих чувств. Каких бы то нибыло.

Людям я обычно доверяю, но не потому, что я их прям так обожаю и верю им, а просто потому, что так проще жить. Спокойнее. Но все же лишней подозрительности к ближним у меня нету.

От приступов ревности я похоже избавился. Опять же, так спокойнее.

Я явно переоцениваю и прочие свои способности. Рисую я не ахти как (не Анри Немо, уж явно)и не так уж физически силен (и может именно поэтому мне нравится прилагать свои силы). Так до сих пор и не научился плавать, боюсь воды. В потасовках не участвовал со школы (и собственно битым тоже не был).

Я довольно скучный и занудный тип.

В общем, подводя итог, хочу сказать... Наверное опять завышаю... Но сам себя я определяю хоть и не в низ общей массы и не в центр, а выше, но уж гораздо ниже, чем определял себя раньше. И хоть я и лучше многих, но очень много, очень, тех, кто лучше меня.

Я действительно не лишен некоторого сволочизма, но уж явно не полная сволочь.

ИМНСХО.

А мне ведь на самом деле еще и очень нравятся некоторые композиции в исполнении Pink Floyd.

Некоторые их композиции очень сильны!

Некоторые совершенно не уступают лучшим произведениям в жанре изилистинга того же Жарра или Олдфилда.

Вот взять хоть ту-же, упомянутую в предидущем посте "One of these days" или "Shine on you crazy diamond". Они ж вообще - супер!

Недавно прослушал и вспомнил...

Спасибо Мигеру, подогнал на пережатие парочку ДВД...

Несколько минут назад позвонила мать...

Сказала, что моя бабушка, ее мать, умерла.

Все мы, основная масса людей (далее, для удобства просто "мы" хотим, чтоб нас принимали, любили, ценили и понимали.



Причем такими, какие мы есть.



Без изменений с нашей стороны, со всеми нашими особенностями, достоинствами, недостатками, тараканами и прочими членистоногими в голове.



При этом, как правило, основная масса из нас совершенно не готова и, главное, совершенно не желает так относиться к другим. Принимать их такими, какие они есть.



Нам кажется, что другие из нас, те что рядом с нами, должны быть обязательно такими, какими мы думаем, хочем, чтобы они были.



Сталкиваясь с тем, что другой человек есть другая индивидуальность, которая от природы мало согласована с нашими пожеланиями видеть её какой-то, отличной от той, какой она уже есть... Зачастую развивается в той или иной степени тяжести неприятие такого хода вещей.



У нас появляется желание что-то поменять в ближнем. В самом тяжелом случае, возникает желание, чтобы ближний перестал быть таковым.



Находясь с другой стороны ситуации, мы зачастую совершенно не принимаем поползновений ближнего в сторону нашей индивидуальности. Не желаем в себе ничего менять, часто аргументируя это тем, что это повлечет за собой потерю нами нашей индивидуальности, а иной раз это попросту и невозможно.



Если желания или возможности меняться нет, опять же может возникнуть желание, чтобы ближний перестал быть таковым.



Иногда один из нас принимает сложившуюся ситуацию и соглашается что-то менять в себе. Иногда небезуспешно.



Однако, один важный момент, если (а так как правило и бывает), один из двух соглашается что-то менять в себе, а второй совершенно не желает в себе ничего менять, типа "я и так хорош и вообще..." Тут может развиться еще более сильное неприятие ситуации. Со всеми вытекающими последствиями.



Ну, и самый лучший вариант - взаимная серия уступок и нахождение компромиссного решения... Ко всеобщему удовольствию.



Но есть маленький нюанс... Такая черта человека, для некоторых это чувство собственного достоинства, в более простом варианте - гордость. Зачастую это - "кирпич", под который уже ничего не может проехать.



Основная масса пар распадается...

Наши кинопрокатчики вместе с переводчиками и в купе с видеопиратами иной раз такие перлы откалывают.

Разглядываю сегодня ДВД-диски. Взгляд скользит... Бессознательно задерживается на чем-то, скользит дальше.

Возвращаюсь. Читаю. На диске написано:

Blessed и далее по-русски Проклятые

Так что ж, скажите пожалуйста, с ними там в фильме все таки сделали?

... а вспоминаешь об этом только тогда, когда едешь, скажем, на ЖД вокзал (он у нас метрах в 100-х от моря).



Вот и сегодня...



Еще до 12-ти... Еще были облака... В просветы льются лучи солнца, облака там такие розовые (видимо одно из немногих мест, где мне розовый нравится). Море такое спокойное-спокойное. Свинцово-голубое.

- Недавно я приобретал у вас компьютер...

- Да, и что у вас случилось?

- Кабель развалился.

- Это как это? Можно подробнее?

- Ну кабель, которым жесткий диск подключается... я его потянул и он развалился. На три части...



Вы знаете, с какой силой и как нужно тянуть IDE-кабель, чтоб разломать к чертям IDE-разьем... Надо о-о-очень постараться!

Многие, многие храбрецы со всех концов Вестмарки, Кхандураса и Кеджистана пришли в те смутные времена в этот маленький, ничем не примечательный городишко. Ничем не примечательный, кроме очень древнего монастыря, построенного много-много веков назад, так давно, что никто не может с уверенностью сказать – когда точно.

Пришли, и вошли под своды древнего монастыря. И спустились в подземелья, уходящие в глубины земли на тысячи футов. В катакомбы и ходы, прорытые еще тогда, когда самого древнего монастыря не было на этом месте. Когда еще не было ни Вестмарки, ни Кхандураса, ни Кеджистана. Очень давно…

Много людей. Разных людей. Благородных и простолюдинов, пришедших сюда с чистой, сияющей белой душой ради того, чтоб свершить добро; со сверкающей подобно радугое душой, жаждущие нового знания; с кровоточащей огненной душой, ищущие отмщения; с темной душой, живущие в тени и жаждущие наживы на чужой беде. Кто не остался равнодушен… Отважные воины, ловкие бродяги-рейнджеры, таинственные адепты магических школ, благородные рыцари и клерики… Они шли и шли, многие дни. И по одному и компаниями, и целыми отрядами. Внутрь и под землю.

И очень немногие из них вернулись назад, наверх, к солнечному свету, голубому небу и зеленой траве. Очень немногие.

А все, кто вернулся, радовались преждевременно. Все они были прокляты! Все они! И проклятье настигло их всех!

Но одному из них, самому удачливому — досталось самое черное проклятье.

- - -

Вот еще одна молния сверкнула. Где-то совсем рядом. Трескучий удар грома не промедлил следом…

Караван повозок медленно, по другому нельзя в горах, да еще в такую погоду, тащится извилистым серпантином. Вперед и вверх. Спиралью. Вперед и вверх. К перевалу. Пока погода не испортилась окончательно. Осень кончилась и зима на носу. Этот бесконечный дождь – скорее всего последний в этом году, скоро перейдет в снег.

Лошади уныло перебирают ногами. Возницы тоскливо смотрят по сторонам. Скалы, скалы, кругом одни скалы. Однако, обвалов тут не бывает, поэтому вверх никто не смотрит. Все опасливо косятся влево. Там всего в паре-другой футов обрыв. И пропасть. Лететь вниз – несколько тысяч футов. Успеет надоесть. По краю обрыва высажены кривые деревца. Купцы водят свои караваны по этой дороге уже много лет, и высадили их для своего удобства и спокойствия. Видимость ограждения. Но лучше уж так, чем никак.

Холодает. Промозгло и сыро. В колеях стоит вода. Кругом лужи. Под колесами вагонов и копытами лошадей чавкает грязь. Бесконечный дождь. Ветер пробирает до костей. Все кутаются в плащи.

От ветра и бесконечной тряски на камнях, фонари подвешенные на крюках сзади вагонов раскачиваются, бросая причудливые танцующие тени и квадратики света.

Молния и тут же еще одна. И сразу же гром. Возницы бормочут ругательства. Все остальные пытаются спать. Все мечтают о постоялом дворе. О тарелке горячего жаркого. Кружке теплого пива. Теплой постели. И жарком пламени в очаге. Все это – впереди. И еще не скоро.

Сзади последнего вагона, рядом с подножкой, под самым раскачивающимся фонарем сидит человек. Он не думает ни о чем этом. Он уже очень давно ни о чем таком не думает…

Он подошел к караванщику всего за пол часа до отбытия. И попросился проехать с караваном. Просто проехать. Никакого багажа. Дал несколько монет. Золотых. Более чем достаточно. Караванщик подивился, откуда у такого мрачного проходимца в залатанной драной робе, такие деньги, но потом обратил внимание на меч, который незнакомец держал завернутым в холстину. Видел рукоять, гарду и немного клинок. Без украшений, резьбы, черни, позолоты. Но работа, какова была работа! И было в этом мече еще что-то…

В одном из приморских городков Кеджистана его шурин держит лавку, торгует оружием. Есть попроще, обычное, а есть и особенное, за особенную цену. Несколько раз караванщику случалось застрять с той стороны перевала. Дорога, разное бывает… Долгими зимними вечерами, которые в Кеджистане вовсе не так холодны, как в родной Вестмарке, сидели они вместе, пили вино и рассказывали друг другу о жизни, да о деле, которому отдали эту самую жизнь. Шурин рассказывал ему об оружии, и глаза его загорались. У него много знакомых по всему западу, таких же лавочников. И знанием они, все вместе, обладают немалым, особенно о том, что сделано из стали для того, чтобы лишать жизни или ее сохранять. Случалось караванщику возить для шурина товар из-за перевала, случалось и в обратную сторону, случалось и не только товар , но и свитки, книги, для оружейников, бронников и любителей старины. Шурин рассказал ему много, что есть на свете, как называется и зачем оно. Как отличить одно от другого и сделанное в разных местах и в разное время. Но самое главное, дал караванщику амулет. Сказал, что если рядом появится особенная вещь, особенное оружие, сделанное не только с помощью молота, наковальни и горна, и умеющее не только быстро лишать жизни в умелых руках, то амулет станет теплым и начнет мелко дрожать.

Увидев этот меч, караванщик, попросив обождать минуту, сходил за амулетом, надел амулет и вернулся. Так и есть. Амулет дрожал. Явственно. Сильно. И он был не теплый. Он был практически горячий!

Шурин предупредил его… Если ему предложат купить вещь, «замеченную» амулетом, соглашаться, хотя торг уместен. И везти к нему или хотя бы дать ему весточку. Но никогда, никогда не пытаться отобрать такую вещь силой. У простых людей таких вещей не бывает, сказал он. А еще, сказал он, люди, обладающие такими вещами, тоже перестают быть простыми людьми. И вообще, ты же не разбойник. Подумай о жене и детях…

В общем, караванщик взял незнакомца с собой. Какого черта! Ему заплатили, да вдобавок щедро, этот бродяга явно не съест и пятой части того, что заплатил. Он не прячет свой меч, и значит он наверняка не разбойник. А вот случись напасть на караван лихим людям и его меч как-раз пригодится. Вагоны имеют привычку увязать в колеях и ямах, особенно в такое время года, и тогда ни один человек в дороге не лишний. Да и мало ли… сочетание такой щедрости и оборванности… возможно это некая важная особа, желающая, чтобы ее путешествие прошло незамеченным. Короче, по рукам! В любом случае, никто не остается в проигрыше.

В караване незнакомец держался осторонь. Больше молчал. Часто подолгу сидел, натянув капюшон, задумавшись. Одно неудобство причинял он каравану – часто кричал во сне. Громко. Страшно. Правда спал он редко. И мало.

Сейчас даже караванщик не думал о странном незнакомце. Всем не было до него дела. Что всех и устраивало. Он просто сидел под фонарем, натянув свой капюшон так, что уже совершенно не было видно глаз.

Но вот если бы они поинтересовались… Что за странный шрам украшает лоб странного человека? Если бы они поинтересовались, что он делает сейчас… Если бы они увидели этот громадный красный камень, удивительно похожий на гигантский рубин, который этот странный человек держит в своих руках, крепко держит. Камень, который светится красным светом. Сам. И глаза этого странного человека, красновато поблескивающие в густой тени капюшона. Блики от камня? Или они светятся сами. И что, черт подери у него со ртом?

Но кто бы мог заглянуть в его мысли? Что думает этот странный человек?

«Много месяцев минуло с тех пор, как я оставил Тристрам. С тех самых пор, все время я пытаюсь забыть ужасы, увиденные, услышанные, пережитые мной в бездонных глубинах холодной земли, эти кошмары, вьющиеся вокруг меня не только во сне, но и наяву, постоянно, каждый миг, каждый вздох, каждый удар сердца.

Нечто темное во мне. Угнездилось. А я чувствую его. Оно движет мной, подталкивает меня, направляет на восток, уверяя меня, что там, среди руин древних королевств мое спасение. Сейчас, когда я знаю, куда я держу путь, не опасности грядущего пути пугают меня, не о них я думаю. С тех пор, как я прошел сквозь первые врата, одно я знаю, что лучшая часть моей души осталась позади, с той их сторны… навечно».

Никто не видит. Никто не знает. Ругаются и кутаются возницы. Начинает срываться снег. Холодно.

А если бы увидели? Узнали? Что бы изменилось? Что бы произошло? А что не произошло? Многие ли выжили бы? Меч, скажете? Всего один меч и один человек? Не-ет. Есть нечто, пострашней меча.

Нечто темное в душе не желает уходить. Не избавиться и от красного камня…

Молния, еще одна. Раскаты грома. Последние? Подмораживает. Снег повалил…

Постоялый двор еще не скоро…

Многим людям по всей земле снятся дурные сны. Приметы туманны и мрачны. Животные и духи беспокойны. Они чувствуют. Поползли мрачные слухи, и опять тот же самый городишко. И кое-кто уже двинулся в путь.

Одинокий Путник сидит под качающимся фонарем и держит в руках красный камень, светящийся без солнца.

Пока одинокий…